за мир и правосудие

 Риллинггон-плейс, 10

   1971 – США (109 мин)

     Произв. COL (Мартин Рансохофф, Лесли Линдер)

     Реж. РИЧАРД ФЛАЙШЕР

     Сцен. Клайв Экстон по одноименной книге Людовика Кеннеди

     Опер. Деннис Куп (Eastmancolor)

     Муз. Джон Дэнкуорт

     В ролях Ричард Эттенборо (Джон Реджиналд Кристи), Джуди Гисон (Берил Эванз), Джон Хёрт (Тимоти Джон Эванз), Пэт Хейвуд (миссис Этель Кристи), Изобел Блэк (Элис), Мисс Райли (малышка Джеральдина), Филлис Макмэан (Мюриэл Иди).

   Лондон, 1944 г. Ночью при светомаскировке, женщина заходит украдкой в полуразрушенный дом в глубине мрачного тупика. Ее встречает дружинник Джон Реджиналд Кристи – весьма изношенный 50-летний человек с лысым и шишковатым черепом. Он «лечит» ее от бронхита, надевая на нее маску и запуская внутрь газ. Дождавшись, когда она потеряет сознание, он набрасывается на нее, насилует, душит и зарывает труп в саду, где уже похоронено чье-то тело.

   В 1949 г. Кристи снова работает бухгалтером. Он сдает 2-й этаж своего дома молодой семейной паре с ребенком – Тимоти и Берил Эванз. Тимоти – необразованный водитель грузовика и патологический врун. Его жена опять беременна и хочет сделать аборт. Кристи предлагает свои услуги. Он предупреждает Тимоти, что существует один шанс из 10, что его жена не переживет операции, однако тот все равно ему доверяется. Кристи использует свой обычный метод «лечения газом», однако Берил отбивается, и ему приходится ее оглушить. После этого он насилует и душит ее, как и прочих жертв. Он говорит Эванзу, что операция прошла неудачно, и вынуждает его пуститься в бега. Он уверяет, что сам избавится от тела, а ребенка доверит друзьям; на самом же деле он душит ребенка галстуком.

   Через некоторое время Эванза начинает мучить совесть, и он приходит с повинной в полицию. Чтобы не выдавать Кристи, он говорит, что сам похоронил жену. Полиция находит 2 тела. Эванз в ужасе узнает, что его ребенок мертв и его обвиняют в двойном убийстве. На процессе его вранье и неспособность назвать какие-либо убедительные мотивы, побудившие Кристи (который винит во всем Эванза) убить 2 человек, подводят его под смертный приговор. Эванза отправляют на виселицу. Кристи продолжает «лечить» женщин, с которыми знакомится в окрестных пабах. Его жена, после суда переставшая спать с ним в одной комнате, относится к нему все более критически. Кристи избавляется от нее. Он прячет трупы под потолком, замуровывает в стены. Безработица и нищета вынуждают его выехать из дома. Он кочует по различным приютам. Новые жильцы обнаруживают трупы. Кристи арестован, осужден и повешен; Эванз реабилитирован.

   ►  Вероятно, с самых 1-х дней кинематографа ни один фильм не был способен вызвать у зрителя такую подавленность. 15 лет кинематографических упражнений в насилии и ужасах во всех жанрах не ослабили невыносимый шок, производимый этим фильмом, который при этом остается очень сдержанным визуально. В данном случае вполне справедливо было бы говорить о «путешествии на край ночи». Риллингтон-плейс, 10 – картина экспериментальная в прямом смысле слова, она гораздо дальше всех своих предшественников заходит в тщательном и бесстрастном воссоздании чудовищной и неуклонно правдивой реальности. (Сценарий в самом деле написан по мотивам реальных событий, юридическая развязка которых внесла свой вклад в отмену смертной казни в Великобритании.) Как и все великие режиссеры, Флайшер великолепно подбирает и создает места для съемок. Гиперреалистичное (в изобразительном смысле слова) описание лондонской улочки, снятой в студии и на натуре (на месте событий), очерчивает пространство, в котором действует убийца. Этот затворник, в высшей степени обездоленный, которого можно даже счесть чудовищно глупым (такова точка зрения Жака Гуамара в интересной критической статье о фильме, опубликованной в журнале «Positif», № 136), тем не менее водит за нос полицию, правосудие и самые высокие британские административные инстанции, толкая их на гигантскую судебную ошибку и превращая, так сказать, в соучастников своих преступлений. Глупость – если речь может идти о глупости – приобретает здесь совершенно ужасающую силу и власть творца. Что же она отражает? В этом месте, покинутом богами, но расположенном, однако, в самом сердце цивилизованной страны, Флайшер наблюдает за роковым взаимодействием различных побочных продуктов и неудач цивилизации: нищеты, безграмотности, отвращения человека к самому себе и своему окружению (именно отвращение, напр., толкает Эванза на вранье), невежество, у погибших доведенное до полного исчезновения инстинкта самосохранения. Все эти факторы сделали возможной дьявольскую работу Кристи; и не стоит забывать о некомпетентности правосудия при встрече с непонятными реалиями, не вписывающимися в знакомые схемы. Фильм не стремится преподать урок: в этом его сила и странная власть (и, вследствие этого, ни один комментарий не может запятнать его для будущего зрителя). Однако он сталкивает зрителя с явлением, которое невозможно описать одним словом. За неимением лучшего его можно назвать так: отсутствие подлинного стремления понять. Это явление, которое не стоит путать с безразличием (поскольку, в конце концов, правосудие не проявило безразличия к показаниям Кристи), применимо ко всем, кто находился в непосредственном окружении душителя. Оно было непременным условием той абсолютной свободы, которой он пользовался всю свою карьеру убийцы. В этой картине Флайшер не сделал попытки, как во многих предыдущих фильмах, провести глубокий анализ чудовищности персонажа. Он только показал, на какой почве, из какого перегноя она могла прорасти и, если можно использовать этот термин, расцвести. Таким образом, фильм, гениальный в актерской игре, воссоздании атмосферы, драматургической конструкции (всего лишь повторяющей реальность), пытается измерить пространство (пропасть), по-прежнему отделяющее наш мир от цивилизации. Он оставляет зрителя без страховки наедине с его собственным головокружением.

1) (без pf. и supin.) (тж. oculis c. L etc.) различать, разбирать, замечать, видеть

2) иметь в виду, учитывать

3) познавать, узнавать

4) решать, определять

5) решаться (facere aliquid Vr etc.)

6) (тж. certamen c. Pl) сражаться (de victoria Enn; armis cura aliquo Acc)

7) просеивать (farinam cribro PM, in cribris O, per cribrum Cato)

п. IV

1) выпрямлять, исправлять

2) ставить; воздвигать; строить; основывать, базировать (на чём على) ; الاسس أقام заложить основы (чего ل)

3) устанавливать, назначать; علاقاتودّيّة أقام устанавливать дружеские отношения (с кем مع) ; ـها الرئيس مقامه أقام начальник назначил её на его место

4) устраивать; حفل تكريم أقام устроить торжество чествования (кого ل) ; المعرض أقام устроить выставку; الفاتحة على روح فلان أقام устроить чтение первой сурыКорана за упокой такого-то;... مأدبة (عشاء) غداء تكريما ل أقام устроить ужин (завтрак) в честь...

5) совершать, отправлять; исполнять; الحدود أقام или حدودالله أقام отправлять правосудие (согласно шариату) ; الصلاة أقام совершать молитву; شعائر الدين أقام отправлять обряды; القدّاس أقام церк. служить обедню (по ком على)

6) жить, проживать; находиться (где فى, بـ) ; * الحجّة أقام выставлять довод; الحقّ أقام восстанавливать истину; الدعوى أقام юр. учинять (вчинять) иск (против кого على) ; الدليل أقام приводить докозательство; وزنا أقام придавать значение (чему لـ) ; على العهد أقام выполнять договор; الميت أقام воскрешать умершего; الدنيا واقعدها أقام всполошить, взбудоражить мир; عامودا على أقام мат опустить перепендикуляр

* * *

1) пребывать, находиться; проживать

IV

1) выпрямлять, исправлять

2) ставить; воздвигать; строить; основывать, базировать (на чём على); الاسس أَقَامَ заложить основы (чего ل)

3) устанавливать, назначать; علاقاتودّيّة أَقَامَ устанавливать дружеские отношения (с кем مع); ـها الرئيس مقامه أَقَامَ начальник назначил её на его место

4) устраивать; حفل تكريم أَقَامَ устроить торжество чествования (кого ل); المعرض أَقَامَ устроить выставку; الفاتحة على روح فلان أَقَامَ устроить чтение первой сурыКорана за упокой такого-то;... مأدبة (عشاء) غداء تكريما ل أَقَامَ устроить ужин (завтрак) в честь...

5) совершать, отправлять; исполнять; الحدود أَقَامَ или حدودالله أَقَامَ отправлять правосудие (согласно шариату); الصلاة أَقَامَ совершать молитву; شعائر الدين أَقَامَ отправлять обряды; القدّاس أَقَامَ церк. служить обедню (по ком على)

6) жить, проживать; находиться (где فى, بـ); * الحجّة أَقَامَ выставлять довод; الحقّ أَقَامَ восстанавливать истину; الدعوى أَقَامَ юр. учинять (вчинять) иск (против кого على); الدليل أَقَامَ приводить докозательство; وزنا أَقَامَ придавать значение (чему لـ); على العهد أَقَامَ выполнять договор; الميت أَقَامَ воскрешать умершего; الدنيا واقعدها أَقَامَ всполошить, взбудоражить мир; عامودا على أَقَامَ мат опустить перепендикуляр

 Все мы – убийцы

   1952 – Франция (115 мин)

     Произв. UGC

     Реж. АНДРЕ КАЙАТТ

     Сцен. Шарль Спак, Андре Кайатт

     Опер. Жан Бургуэн

     В ролях Мулуджи (Рене Ле Ген), Реймон Пеллегрен (Жино), Антуан Бальпетре (Дютуа), Жюльен Вердье (Боше), Клод Лэйдю (Филипп Арно), Жаклин Пьеррё (Ивонн Ле Ген), Жорж Пужули (Мишель Ле Ген), Луи Сенье (аббат Руссар), Жан-Пьер Гренье (доктор Детуш), Андре Рейба (отец Симон), Ивонн де Брэ (старьевщица), Анри Вильбер (Арно-отец), Поль Франкёр (Леон), Лин Норо (мадам Арно), Анук Фержак (Аньес), Марсель Перес (Маленгре), Жюльетт Фабер (мадам Сотье), Александр Риньо (жандарм), Сильви (Летиция).

   Париж времен Оккупации. Рене Ле Ген, молодой человек, живущий в бедности в оккупированной зоне с матерью-алкоголичкой и сестрой-проституткой, попадает к подпольщикам, и те поручают ему жестокие и опасные задания. Во Францию вновь возвращается мир, но Ле Ген, по-прежнему бедный и безграмотный, продолжает в каком-то мрачном беспамятстве промышлять махинациями и преступлениями. Он убивает в публичных банях полицейского, пришедшего его арестовать, и приговаривается к смертной казни на гильотине. В отделении смертников тюрьмы Сантэ он знакомится с товарищами по заключению: корсиканцем, сидящим за вендетту; врачом, осужденным за убийство жены и отрицающим свою вину; детоубийцей. Начинающий адвокат добивается помилования для Рене, перед этим приютив у себя его младшего брата, который чуть было не пошел по тому же скользкому пути.

   ►  2-я часть цикла, который сами Кайатт и Спак называли трилогией о правосудии (после Правосудие свершилось, Justice est faite и до Черной папки, Le dossier noir, 1955). «Идейный» фильм в самом прямом смысле слова, Все мы ― убийцы обличает институт смертной казни, черпая силу в убежденности автора и в довольно впечатляющей натуралистичной атмосфере. Систематическое осуждение картины в качестве идейного фильма часто затмевало в глазах зрителей тех лет ее вполне реальные достоинства: искренний и даже какой-то утробный пессимизм, который идет вразрез с добрыми реформаторскими намерениями автора, но придает его образам немало выразительности; драматургия, опирающаяся на кипучее изобилие персонажей и – качество, неотъемлемо связанное с предыдущим, – на разнообразную и талантливую актерскую игру, типичную для той эпохи (которая уже приближалась к концу), когда в распоряжении французского кино еще оставался огромный арсенал блестящих и оригинальных актеров 2-го плана. Помимо традиционных доводов против смертной казни, излагаемых (порою довольно искусственно) в диалогах, Кайатт выводит на 1-й план самый убедительный довод: достоверную и душераздирающую картину тюремной жизни. Ожидание приговоренными смерти и, в более общем смысле, условия заключения осужденных преподносятся автором как нечто отвратительное и невыносимое. Упомянем некоторые сцены, ставшие знаменитыми: надзиратели босиком, неслышно крадутся по коридорам в утро казни. После каждой казни заключенные из других отделений проводят церемонию – задувают свечу перед портретом казненного и произносят ритуальные слова: «Такой-то встретил красивую смерть». Тем самым Кайатт иллюстрирует (на сей раз – как рассказчик, а не только адвокат-правозащитник) несостоятельность смертной казни как примерного наказания: в глазах некоторых заключенных она автоматически превращает каждого казненного в героя. Помимо всего прочего, Кайатт очень внимательно относится к воссозданию духа времени. Он прекрасно понимает и чувствует кризис моральных ценностей в период оккупации и 1-е послевоенные годы; вероятно, это лишает универсальности обличительный посыл, зато придает особую напряженность сюжету.

   N.B. Существует итальянская версия (Siamo tutti assassini), также поставленная Кайаттом. В ролях – те же актеры, только Жан-Пьера Гренье и Жаклин Пьеррё заменили Амедео Надзари и Ивонн Сансон.

   БИБЛИОГРАФИЯ: новеллизация Жана Меккера (Gallimard, 1952).

  Оливковые ветви правосудия

   1962 – Франция (81 мин)

     Произв. Studios Africa (Жорж Дероклес)

     Реж. ДЖЕЙМС БЛЮ

     Сцен. Жан Пелегри, Сильвен Домм, Джеймс Блю по одноименному роману Жана Пелегри

     Опер. Жюлиус Рашефф

     Муз. Морис Жарр

     В ролях Пьер Протон, Саид Ашаибу, Мохамед Бенну, Жан Пелегри.

   1956 г. Алжирец, уже много лет живущий во Франции, возвращается на родину, к умирающему отцу. По этому поводу он вспоминает свою прошлую жизнь в семье колониста.

   Эта симпатичная и оригинальная картина – 1-й после 1954 г. французский фильм об Алжире – полна парадоксов. Фильм снят молодым американцем, бывшим студентом французского Института кинематографических искусств (IDHEC), поселившимся в Алжире и тесно сотрудничавшим со сценаристом и актером Пелегри (который пристрастился к кинематографу после того, как сыграл в Карманнике, Pickpocket). Фильм воспевает мир, правосудие и покой в краю, где бушует война (хотя сама съемочная площадка превратилась в странный оазис мира, где спокойно работали рядом французы и алжирцы). Фильм заимствует некоторые приемы у документального кинематографа, но по сути подчиняется композиции и требованиям художественного произведения. Наконец, режиссер сумел предложить ясный и внешне простой взгляд на крайне противоречивую и сложную тему колонизации. С тех пор, как фильм вышел в прокат, нам не удалось пересмотреть его ни разу, однако в то время он показался нам работой гуманиста и честного человека. О съемках и подготовке фильма см. статью Жан-Мишеля Мёриса в «Cahiers du cinéma», № 134 (1962).